Инок Киприан: «Люди удивляются, почему успешный человек вдруг стал монахом»
Поворотным моментом в жизни инока Киприана (Валерий Бурков) стала война в Афганистане, где сначала он потерял отца, а потом и обе ноги.
Что помогло ему пережить это, он рассказал в одном из своих интервью.
Гибель отца была для меня полной неожиданностью, потому что служба у него уже закончилась.
В тот день, когда он погиб, он летать не должен был, у него уже был сменщик.
Но когда возникла такая необходимость, он сказал, что в бой пойдут одни старики, а молодёжь ещё успеет налетаться. И этот полёт оказался для него последним.
Когда ты выгружаешь из самолета гроб с телом своего отца, очень многое меняется в голове. Во-первых, ты понимаешь, что война — это не шутки.
Никто не знает, чем для него может закончится война. С другой стороны, возникает вопрос: ради чего погибают люди, и ради чего я могу сложить свою голову?
Ответы на эти вопросы я как раз нашел в Афганистане, куда мне удалось попасть, и где я служил авиационным наводчиком. Слава Богу, что я прошёл эту школу.
На войне нельзя бояться смерти. Если ты будешь думать о cмерти, то ты — уже тpуп. А сейчас я знаю, что cмерти вообще нет. Есть просто разлучение души и тела.
Когда я подорвался на мине, одну ногу у меня оторвало сразу, а другая представляла собой какое-то раздробленное месиво. Лучше бы её сразу оторвало...
Но, слава Богу, отчаяния не было. В тот момент было не до этого, потому что, во-первых, я управлял техникой, во-вторых, мне первым делом надо было не допустить кровопотерю.
Кроме ног, было ранено лицо и плечо. И ещё надо было вызвать помощь, чтобы меня забрали с этой высоты.
Докладывать командованию, что я подвёл всех и был ранен, было очень стыдно.
Когда это случилось со мной, я думал только о маме. Как же мамочка выдержит такое — год назад отец погиб, теперь я…
Во время операции в госпитале я трижды был в состоянии клинической cмерти. Когда моя душа вышла из тела, я увидел необыкновенно яркий свет в конце тоннеля.
Я ощутил теплоту, которая входила в каждую клеточку моей души. Я ощутил ту необычайную радость, о которой Господь говорит:
"Пребудьте во мне, а я в вас пребуду. И радость моя в вас пребудет. И радость ваша будет совершенна. И возрадуется сердце ваше. И радости вашей никто не отнимет у вас"
Я всё это ощутил, хотя тогда я ещё не знал, что сам Бог говорил это.
Да, я, действительно, побывал на том свете. И знаю, что жизнь после cмерти есть. Cмерти нет в принципе.
Когда я очнулся после операции и откинул простынку, то увидел остатки своих ног, они были загипсованы. И именно в тот момент передо мной появился лётчик Маресьев, как икона.
Я внутренним взором смотрел на него, и думал: «Он — советский человек, и я советский человек, он — лётчик и я — летчик, он встал и на протезах бил фашистов. А чем я хуже него? Значит, я тоже смогу. Ноги — ерунда, новые сделаем».
И у меня больше никаких переживаний на этот счёт не было. Даже мысли такой не возникало.
Я был уверен, что я, как Алексей Мересьев, останусь в вооружённых силах и ещё полетаю, и попрыгаю с парашютом.
В принципе всё так и случилось. Главное — верить, что всё по силам. Бог не даёт испытаний выше наших сил.
Надеть на рясу звезду Героя Советского Союза мне приказали, выражаясь военным языком.
Благочинный попросил надеть её, когда мы собирались поехать на одно мероприятие. Я сначала хотел надеть её с гражданским пиджаком, а он говорит: «Нет. На рясу». Я тем более удивился и спросил. Он мне ответил просто: «Это проповедь».
Когда я прибыл в Челябинск на юбилей своего училища, я тогда первый раз публично оказался на аэродроме, где отмечался День авиации.
И я не мог просто уйти, потому что люди то и дело подходили ко мне и задавали вопросы.
— У вас звезда Героя?
— Да.
— Вы что — монах?
— Да
— А как это вас так угораздило?
А ещё когда узнавали, что я был советником Президента России, да ещё занимался бизнесом и был миллионером, у них вообще возникала куча вопросов, что я делаю в монашестве.
И тогда начиналась проповедь. Я объяснял, почему я пришёл к Богу, что произошло в моей жизни.
И я понял тогда, что звезда на рясе даёт мне возможность проповедовать распятого Христа.
К сожалению, люди думают, что в монашество идут только одни неудачники и несчастные люди.
Да я и сам помню, когда впервые приехал в Оптину пустынь, будучи абсолютно мирским человеком, я смотрел на монахов и думал: «Несчастные люди. Все такие грустные, забитые, одетые как попало…»
А я такой в костюмчике, нарядный, приличный человек. Я же не понимал тогда, что, когда люди пребывают в молитве, они не могут улыбаются.
У них в этот момент не может быть рот до ушей. Наоборот, ты должен быть максимально сосредоточен, смотреть в пол.
А лучше вообще никуда не смотреть, только — внутрь себя.
И, конечно, люди бывают очень удивлены, когда успешный, с мирской точки зрения, человек, вдруг оказывается монахом.
Без Бога невозможно быть счастливым. Потому что Бог даёт радость, надежду, веру... Всё хорошее — от Бога.